Жарко. Какое жаркое лето. Не хочется никуда выходить, ни с кем разговаривать. Просто лежать овощем у кондиционера и ничего не делать. Но надо… Ох, ну зачем у меня есть такое слово как надо, оно мне никогда ничего хорошего не приносит. Надо… Все время что-то кому-то надо. Надо посмотреть «Пираты 2». Зачем? Просто надо, не хочется не знать. Надо купить для Мияви краску для волос, а то он сам этого никогда не сделает. Я уже не могу смотреть на него облезлого. Ленивого, несамостоятельного и облезлого. Надо сходить на студию, дойти до них я обещаю уже вторую неделю, от текстов скоро стол разломится. Чертово надо!
Я закрыл глаза и положил ладонь на лоб. Холодная. Я надавил сильнее. Провалиться бы под землю, в прохладу, в сырость. Я вдруг отчетливо почувствовал как я лежу под землей и вокруг чернота. По пальцам ползают склизкие черви, земляные, они обвивают мои пальцы, мои руки, несильно, но тягуче, поглощая куда-то все глубже.
Раздался звонок в дверь. Я открыл глаза, волосы и лицо были мокрыми от пота… Нехотя поднявшись, я подошел к двери и забрал почту. Чушь, чушь, не знаю от кого, потом прочитаю… Я шел обратно, по дороге выбрасывая письма. Потом подберу, не хочу о них думать и о порядке в доме тоже. Слишком… просто сейчас слишком... Не то, реклама, счета, счета, много счетов, Боже, эти письма никогда не кончатся. Я сел в кресло, положив ноги на один подлокотник, и оперся спиной о второй. Письма… кто может писать… А это что? Я отложил все остальные на журнальный столик и осторожно провел пальцами по слегка мятой бумаге… Хитоми…Откуда? Почему? Он разве знает мой адрес? Ах да, знает, я сам ему говорил. Но зачем он написал? Что он хочет сказать? Я закрыл глаза и вздохнул. Бред… Мрак, голова совсем не соображает. Наверное он просто благодарит за приглашение, за хорошо проведе-прове… Тьфу, мать налево, дожил, уже мозги заикаются. Короче, черт с ним. Я усмехнулся сам себе и как-то показательно письму. Да, Хитоми, хорошо потусили, надо тебе тоже написать ответку… Потом… как-нибудь. Я откинул голову и тряхнул волосами. Что за день… утро. Да, когда я проснулся, тогда утро началось. Умру… нет, мертвые не умирают. Я смотрел на потолок, тот был белый в какую-то малиновую крапинку, где-то потрескавшийся, пора ремонт делать… или линзы менять.
Я водил пальцами по конверту, бездумно так, потирая бумагу, пока на ней не образовалась крошка, грязная мокрая крошка. Потом очнулся… Так, что я делаю? По краю разорвав письмо, я достал его и начал читать: «Доброго тебе времени суток. И искренне надеюсь, что у тебя все хорошо. Мне хочется в это верить. Я люблю тебя как никого и никогда…» Ой, бля… Как-то мысли у меня сработали быстрее всего остального. Хитоми… Мой ангел… А как… Я же… Я положил письмо на грудь и сложил руки как при погребении. Он сказал это. Нет, я знал, но… я про многих знаю, про многих догадываюсь, многие намекают… А он сказал. Вот так просто, взял и сказал.
Я зажмурился, в руках было еще два листа его письма, которые я сжимал так, что они могли в любой момент порваться, я не мог их дочитать… Стало холодно, сердце бешено колотилось, а в голове… Звон, бешеный поток мыслей, настолько бешеный, что кажется, будто их нет, лишь обрывки: Что? Зачем? Как я? Что теперь? Как мне? Ответит? Делать? Надо?... Надо! К черту надо!!! Я вскочил с места и бросил письмо в кресло. Прочитаю потом, а сейчас надо быстрее собрать разбросанные письма, сбегать в студию, звякнуть Мияви и пригласить в кино, все же премьера «Пиратов», пропускать нельзя. Надо делать, думать буду потом. Надо делать, потому что…
Думать… страшно.