Ненавижу!!! И само слово ненависть я тоже ненавижу. И жить не хочется, когда в тебе это есть. Эта ненависть, ужасная ненависть. Кто-то давно сказал, что нельзя ненавидеть если не любишь. Значит нельзя любить, если не ненавидишь. Так? Так! Так, черт бы тебя побрал!… Так…
Я уже полдня сидел у телефона после разговора с Маной. Я не знаю сколько часов, а может и не часов, но хреново мне было по-настоящему. Я обхватил голову руками и прислонился к отделявшему меня от всей остальной комнаты, креслу, подобрав босые ноги поближе к себе и сжавшись как дикий зверек. Черт, как же болит голова, как все надоело. Дурацкая ссора… Какая-то семейная: «- Милый, мы возьмем тарелочки с розочками или васильками? – Нет, солнышко, я хочу с бабочками. – Ах, ты ублюдок! – Да, пошла ты, сука!...» Глупость какая-то. Что у меня в голове? Каша, сплошная каша. Все же я сижу тут уже вечность, по крайней мере половину дня. На мне была одета белая рубашка, застегнутая на пару пуговиц в неправильные прорамки – вторая в третью, третья в пятую… Она была мятая и уже не первой свежести… А еще на мне были трусы и я почти голым задом сидел на холодном полу… Ужасно…
Ненавижу… Ненавижу ругаться с тем кого люблю больше всех на свете. У нас не бывает правых, потому что мы не умеем разговаривать. Моя работа петь, а его быть лидером группы. Мы не должны разговаривать. Все что мы скажем может быть обращено против нас. Как в суде. И мы будем приговорены к вечности в одиночных камере, где не с кем говорить, кроме маленького паука в верхнем углу камеры. Мы не должны говорить, за это нам не платят… Вот мы и не умеем. Я могу вспылить по любой причине, а он любит делать все наоборот, что не попроси. Он любит указывать, а я ненавижу когда мной командуют. Он эгоист! …и я тоже… Я сжал пальцами короткие волосы, липкие от лака. Они точно повторили форму моих пальцев там где я сжимал их. С брезгливостью я отпустил их. Хотелось вырвать и выбросить отвратительные пакли. Да, наверное, стоило. Давно стоило.
Ненавижу себя. Вру… Наверное, вру. Но сейчас я себя ненавижу. Я тупо смотрел на качающуюся занавеску. Такую всю белую и прозрачную. Начало казаться, что единственное грязное пятно в этой большой комнате это я – мелкий, голый и грязный, старающийся съежиться в углу и забиться так, что бы заключенный в одиночной камере не залез в верхний угол и не смахнул меня с паутины.
Мина, мой злой гений, мой любимый учитель, когда-то сказала мне ужасную вещь: «Я не бросаю людей, когда они надоедают мне. Я довожу их до такого состояния, что они сами бросают меня»… Она меня бросила. С тех пор я, как прилежный ученик, сам бросаю себя. По щекам медленно стекали тонкие струйки слез, даже не струйки, а просто капли одна за другой. На пересчет. Будто кто-то скомандовал и теперь они выполняют приказ, выходят в ряд одна за одной. Бессердечно… Ужасно…
Ненавижу Ману… Конечно, вру. Здесь я даже не сомневаюсь. Просто вру. Просто злюсь. Он хочет перемен, а для меня это никогда не значило ничего хорошего. Он занимался работой, усердно и сосредоточенно. А я всегда просто трахал работу как шлюху и получал от этого удовольствие. А теперь я хочу на ней жениться, а он… А ему нужна проститутка, жизнь-проститутка, сегодня одна, а завтра другая. Но ни одна из этих потаскух не принесет ему ребенка, не покажет и не скажет: «Смотри, Мана-сама, это наш мальчик, наш сын». Он хочет перемен… а я боюсь… Боюсь его потерять из-за них. И ужасно ненавижу за непроходимую тупость: «О, тебе не нравится, тогда я сделаю это специально». Эти слова застряли у меня в голове и проигрывались как заевшая пластинка. Этот отвратительно противная интонация, звучавшая будто в наказание. Я сделаю специально то, что ты больше всего не любишь, что заденет тебя…
Я не мог найти себе место. Я то застывал на одном месте, так что затекали ноги и начинало покалывать все тело, то выворачивал себя в немыслимые позы. Словно я олицетворял свои мысли, то тупо стоящие на месте, то бешено выкручивающиеся, как при ломке.
Может я просто разучился верить в хорошее. В то, что перемены бывают и к лучшему. Но Хиде маленькие перемены привели к другим мужчинам и другим любовникам, Сугизо к наркотикам и опять же любовникам… Маленькие перемены, такие как проколоть ухо или сделать татуировку… Я посмотрел на капельки-слезинки на полу. Малюсенькие и круглые. Интересно, почему они всегда круглые, а если провести пальцем, то станут овальные. Я осторожно провел прямую из одной капельки в другую, но вместо овала между двумя капельками появились еще две, только еще более маленькие… будто дети, сынишки.
Я тупо смотрел на них, а потом перевел взгляд на провод телефона. Его я тоже ненавидел. Ненавидел за плохие новости, за пустую ссору, которая задела меня так глубоко, что яд попал в то место, где когда-то было сердце. Потом попрошу вычерпать его, не хочу ходить ядовитым, вдруг случайно отравлю кого-нибудь… Я прерывисто вздохнул и стащил с дивана подушку, крепко обнял ее и свернулся клубочком поближе к уютному уголку между стеной и креслом, подальше от большого и чистого дома… Ненавижу его…